Старина и Былое

История одного сюжета...

---

Николай Матвеев.
Король Прусский Фридрих Вильгельм III с сыновьями благодарит Москву за спасение его государства. 1896



ГТГ

Автор этой картины --- художник Николай Сергеевич Матвеев (1855 - 1939 ).
Жанрист, пейзажист, иллюстратор, он известен нам по многим полотнам --- Против воли постриженная, Пожар, Сумерки и др.

Картина Николая Сергеевича Матвеева «Король Прусский Фридрих Вильгельм III с сыновьями благодарит Москву за спасение его государства» должна была быть выставлена на II выставке Общества художников исторической живописи в Историческом музее .
О том, что эта картина должна появиться на выставке, газета «Русское слово» сообщила в № 324 за 1895 г. (статья «Благодарствование сожженной Москве», подпись «N»).
Сама выставка открылась 10 марта 1896 г. («Московские ведомости», 1896, № 69).
Обозревая представленные полотна, корреспондент «Московских ведомостей» так писал о картине Н.С.Матвеева:
«Сюжет патриотический, а если прибавить, что он вызвал заранее некоторые восторги в нашей прессе, то понятно, почему
мы подходим к нему с громадным интересом и уходим с некоторым разочарованием, так как ждали большего от картины,
умело сделанной, гладко написанной [...] и несомненно интересной по бесспорно историческому сюжету».
Далее автор обзора излагал сюжет картины по статье В.А.Кожевникова и заметкам Н.Ф.Федорова в «Русском слове» и завершал похвалой Матвееву:
«Картина выписана превосходно, свежа по краскам и свидетельствует о непрерывном совершенствовании художника,
о его занятиях историей и тщательной разработке русских сюжетов» («Московские ведомости», 1896, 9 апреля)

---

Следует сказать, что действие картины разворачивается на бельведере Пашкова дома

Пашков дом во время нашествия Наполеона почти полностью выгорел, но затем был восстановлен.
В мае 1818 король прусский Фридрих Вильгельм III приехал в Россию по случаю рождения внука, великого князя Александра Николаевича (будущего императора Александра II)
На бельведере Пашкова дома, откуда открывалась панорама сгоревшей Москвы, король преклонил колени, а затем,
отдав три земных поклона, несколько раз повторил: "Вот она, наша спасительница".

---

А статья, которую я привожу далее, принадлежит русскому философу, основателю русского космизма
Николаю Федоровичу Федорову (1828 или 1829--- 1903), библиотекарю Румянцевского музея
Н. Ф. Фёдорова называют философом памяти, отечествоведения.
Многие статьи его посвящены истории и культуре, как русской, так и мировой.
Он много сделал для развития краеведения в дореволюционной России


Л. Пастернак. Портрет Н.Ф. Федорова



В февральской книге «Русского Архива» помещена весьма интересная статья, посвященная предмету, с которым уже
знакомы наши читатели, именно новой картине художника Матвеева и избранному им сюжету для этой картины
«Художнику Матвееву, говорит автор, пришла счастливая мысль пополнить до известной степени этот пробел
в живописной истории 1812 года и его следствий.
Художник изобразил эпизод из пребывания в Москве в 1818 году короля Прусского Фридриха-Вильгельма III, эпизод,
глубокое значение которого почему-то просмотрели почти все наши историки.
Обозревая Москву, король пожелал взглянуть на нее с возвышенного места, откуда можно было бы сразу окинуть взором
все страшные развалины, оставшиеся после разгрома 1812 года.
Таким местом оказалась вышка нынешнего Публичного Музея.
Ее и изобразил художник в тот момент, когда Прусский король, повернувшись в сторону поруганного иноземцами Кремля
и проникаясь сознанием величия жертвы, принесенной Россией в лице Москвы для спасения себя и Европы,
считает долгом благоговейно, до земли, поклониться полуразрушенной святыне и приказывает исполнить то же своим
двум сыновьям, будущему королю Фридриху-Вильгельму IV и будущему основателю Немецкой империи Вильгельму I, т
огда как сопровождающий высоких гостей, русский офицер (граф Киселев), с изумлением смотрит на не совсем ему
понятное преклонение Прусского короля и его сыновей, иноземцев, иноверцев, пред прахом сердца России,
пред Кремлем, указывая на который, Фридрих-Вильгельм со слезами говорит: «Вот наш спаситель!"*

Здесь, в лице Прусского короля и его преемников, Запад впервые отрезвился от своего заблуждения, сознал свой
грех неблагодарности пред исконною защитницей Европы.
Представитель спасенного Россией Запада сознал его вину пред нею уже на Поклонной горе, откуда он благоговейно
приветствовал Москву, на той самой Поклонной горе, где достигла высшей степени и где пала слава Наполеона
и Французской империи.
Второю Поклонной горой, с еще большим историческим значением, чем первая, стал холм, служащий подножием Музея Московского. Если первая Поклонная гора стоит пред Москвою, как пред храмом России, то вторая Поклонная гора стоит пред
самым Кремлем, как пред алтарем храма.
Признав уже пред храмом Москву спасительницей Германии, король Пруссии повторил эти слова еще пред самым
алтарем храма и таким образом как бы принес за себя и своих потомков клятву в вечной благодарности и дружбе к России.
На месте торжественного признания этого нравственного долга зародилась Немецкая империя, по собственным словам
ее основателя: своим объединением Германия обязана России.
Москва может быть глубоко признательна вдумчивому художнику, напомнившему о важном, но мало известном большинству событии. Желательно, чтобы изображению этого события придано было назначение поучительное в широком смысле,
чтобы оно оставалось легко доступным взорам и вниманию всех. Картина, затерянная в каком-либо частном собрании,
почти недостижима для большинства, помещенная в публичном музее или городской галерее, она поучает многих,
но все же только посетителей, нарочно идущих обозревать собрание художественных произведений.
Скульптурное же воспроизведение того же события, помещенное на вышке Музея, на месте самого события, лицом
к Кремлю, было бы доступно взорам всех и каждого, поучало бы или по крайней мере призывало бы к поучению непрерывно, напоминая и русским, не помнящим значения Кремля, и чужеземцам, не сознающим вины пред ним, что такое Кремль
и к какому великому делу он всех призывает.

Есть и специальный повод к постановке такого почетного для Москвы памятника на вершине Московского Музея.
Как известно, дочь преклонившегося пред Кремлем Прусского короля стала царицей русскою (Александрою Феодоровною),
бабкою Царя-Миротворца. Этот родственный союз закрепил мирные отношения двух соседних держав.
Но здесь же, в Московском Музее, мы имеем пример иного объединяющего мирного начала, более прочного,
нежели политическая дружба. В состав книгохранилища Музея вошла и библиотека Императрицы Александры Феодоровны,
и даже помещается она как раз в центре здания, под тем местом, откуда когда-то отец составительницы этой библиотеки приветствовал Москву как спасительницу Германии».
Но прежде чем говорить о вышке, нам думается, было бы доступнее увековечить в Румянцевском Музее другим способом
этот знаменательнейший случай в истории его здания.
Отчего бы, например, в том помещении, где находится библиотека Императрицы Александры Феодоровны,
не поставить живописные изображения поклонившихся Кремлю королей Прусских и императора Германского,
а также и изображения Кремля и здания Музея в том виде, в каком они представлялись тогда их благодарным взорам?
Эти картины и портреты наглядно увековечили бы историческое значение прекрасного здания Румянцевского Музея,
а также и то знаменательнейшее событие в истории двух народов, свидетелем которого оно было в 1818 году.

------------------------
П р и м е ча н и е. В этой статье Николай Федоров "высказал идею о создании наверху Пашкова дома скульптуры
коленопреклоненного монарха".

Н. Матвеев. Автопортрет

Военный лубок Первой мировой войны

---

Из коллекции ГПИБ

http://vvpmv.shpl.ru/index.html

Лишь только раздались на границе первые боевые выстрелы, сейчас же звонким эхом отозвались они в лубке и тысячи,
сотни тысяч ярко расцвеченных листков полетели с печатного станка в глубины России, обгоняя газеты и правительственные
сообщения. Прежде чем деревня разобралась, как следует, «за что» и с кем «погнали народ воевать», она уже видела немца -
в каске, в синей одежде (тогда как «своих» лубок заботливо облекает в защитный цвет), с торчащими прусачьими усами.
Немец-солдат сразу заслонил собою настрявшие «до чертей» образы немца- управляющего, немца-заводчика, немца-аптекаря, садовника, колониста. Все накрылось одной каской, и, сосредоточив на этом символе всю изобретательность рисунка,
всю колкость насмешки и пыл негодования, лубочная картинка не мало способствовала популярности войны в народе.

Денисов В. Война и лубок. - Пг., 1916. - С. 1-6, 35.






Лубки, выполненные художниками

К. Малевич


Машков



Г. Нарбут



А. Лентулов



Н. Богатов



Вл. Маяковский

---

---

Первой жертвой немецкого разбоя явился польский город Калиш.
Тотчас же по вступлении в город германского отряда - это было 2 августа 1914 г. - его командир майор Прейскер,
ставший комендантом города, потребовал от представителей местной власти немедленной уплаты штрафа в размере 50 тысяч рублей (штраф был наложен в наказание за то, что неизвестным лицом в немцев был брошен камень).
В городской кассе нашлось лишь 37 тысяч.
Казначей Соколов, уничтоживший все ценные бумаги для того, чтобы они не достались немцам, был расстрелян.

Первый собиратель каторжанского фольклора

Из газеты «Русское слово» от 13 февраля 1909 г.:

«Вчерашнее заседание комитета общества славянской культуры неожиданно началось и закончилось
музыкальным отделением, благодаря присутствию композитора Гартевельда.
Вернувшись из Сибири, где он собирал песни бродяг и каторжников, он предложил обществу с
лавянской культуры выступить в концерте с исполнением собранных им песен.
Тут же г. Гартевельд исполнил несколько песен, всем очень понравившихся.
Мастер на экспромты, В.А. Гиляровский тут же ответил стихотворением:

Среди тюремной душной мглы
Печальные я слышу звуки,
И в такт им вторят кандалы.
В них все. Разбитой жизни муки,
И голосов охрипших хор,
Под треск воркующей гребенки,
Побега тайный заговор
И звон сторожевой заслонки…
Среди тюремной, душной мглы
Что людям суждена на долю,
Звенят уныло кандалы…
Зовут на волю.

Предложение В.Н. Гартевельда принято собранием».

Вильгельм Наполеонович Гартевельд. Песни каторжан

---

Так в России называли шведа Юлиуса Наполеона Вильгельма Хартевельда
Это был известный в Европе и России композитор, дирижер, фольклорист,этнограф,очеркист и драматург,
выпускник знаменитой Лейпцигской консерватории.
Он родился в Стокгольме в 1859 и умер там же в 1927
Но 36 лет композитор прожил в России
Благодаря ему были открыты для широкой российской публики Славное море, священный Байкал,
По диким степям Забайкалья


В 1906 Гартевельд предпринял путешествие по Сибири с целью собирания тюремных и каторжных песен.
Он посетил десятки тюрем, где записал более ста песен.
Вернувшись в Россию, он собрал труппу дал несколько концертов в Петербурге и других городах, на которых исполнялись
собранные и гармонизованные им каторжные и тюремные песни.
В 1910 один из его концертов, анонсированный как представление Песни каторжан в лицах и костюмах, был отменен
В 1909 собранные им песни были записаны на граммофонные пластинки
Надо сказать, что он еще написал и оперу «Песнь торжествующей любви» (1895, на тургеневский сюжет),
которая была поставлена в Москве, Казани и др. городах.
В 1912 была опубликована книга Гартевельда “Каторга и бродяги Сибири”


«Необычный концерт, посвященный песням каторжан и сибирских инородцев, состоялся 6 апреля 1909 года
в Большом зале Московского благородного собрания, – сообщает в уникальном исследовании по истории русской грамзаписи
А.В. Тихонов. – Огромный колонный зал ломился от публики, среди которой было немало представителей аристократии
и высшей администрации.
В зале можно было заметить также несколько мундиров тюремного ведомства, чиновники которого первый раз в жизни пришли послушать знакомые им по тюрьмам песни в не совсем привычной обстановке.
Хоры и боковые ненумерованные места как всегда занимала молодежь, студенческие тужурки и гимназические блузы
мешались с простенькими женскими кофточками и скромными платьицами.
Рожденная суровой тюрьмой и угрюмой сибирской тайгой, незнакомая обществу, музыка мира отверженных заставляла молодые глаза гореть от ожидания. Нетерпеливые возгласы с боковых рядов с требованием начать концерт несколько раз перебивали
В.Н. Гартевельда, читавшего доклад.
Во время концерта настроение аудитории резко изменилось. Бурным аплодисментам не было конца, как и требованиям
«спеть на бис». При исполнении грустных напевов, как, например, «То не ветер ветку клонит», весь зал замирал, но зато после песни аплодисменты превращались в настоящий гром.
«Подкандальный марш» с лязганьем кандалов и визгом гребенок заставили повторить несколько раз…»
На страницах сборника «Песни каторги» упомянутая вещь значится как «Кандальный марш» и занимает всего
четыре строчки, целиком написанные на жаргоне и снабженные примечаниями:

В ночи шпаната и кобылка,
Духи за нами по пятам.
Ночью этап, а там бутылку,
Может, Иван добудет нам.




Cлушать Подкандальный марш

---

Вот что рассказывал Гартевельд о своих встречах с каторжанами.

Песни, собранные здесь, являются результатом моего путешествия по Сибири летом 1908 г., куда я ездил с целью записать
песни каторжан, бродяг и инородцев Сибири. По этой части мною исследован весь Великий Сибирский Путь от Челябинска
до Хайлара, а также и Тобольская губерния до реки Лойвы на севере, где начинаются самоедские поселения.
О моем посещении сибирской каторги и о виденном мною там я меньше всего буду распространяться, так как до меня там
побывали люди не только компетентные, но и гениальные, как Достоевский, и талантливые, как Чехов и Дорошевич
(хотя последние не посетили сибирской каторги, а побывали только на Сахалине).
Последний человек, который до меня, как посторонний, посетил сибирскую каторгу, был американец Кеннан.
Книга его с описанием сибирской каторги наделала много шуму пятнадцать лет тому назад.
За это время многое переменилось в сибирской каторге, и она значительно изменила свою физиономию.
Я бы сказал, что нравы и режим стали мягче и гуманнее; по крайней мере, de jure.
Этим я вовсе не хочу сказать, что каторга что-нибудь потеряла от своего ужаса: каторга не стала курортом…
Главная перемена произошла в составе самих каторжан.
В то время, когда Кеннан посетил каторгу, в состав каторжан входили одни уголовные; теперь же огромный процен
т каторжан составляют, так сказать, не уголовные. Песни последней категории каторжан, т.-е. политических, как бы ни были
они интересны в бытовом отношении, в музыкальном отношении значения не имеют, так как мотивы их почти все заимствованы
из западноевропейских песен. Я не буду говорить здесь о том, что я видел, а только о том, что я слышал, то есть, о песнях.
Песни каторжан чрезвычайно разнообразны, и правду сказал мне один каторжанин тобольской каторги, бывший каких-либо
песен, то везде получали ответ: «песнями не грешны, ваше благородие, никогда их не знали» и т. д. А
когда мы вошли в камеру бессрочных сахалинцев (профессиональные убийцы и грабители), то один из них, глядя исподлобья,
сказал нам: «Мы, ваше благородие, — хищные птицы. На воле и то не поем, а мясо клюем».

Но когда начальство уверило их, что им не только не будет наказания, а наоборот — благодарность, они мне пели,
и я записывал!.. Пели мне хором и отдельными голосами.

Больше всего я записал песен в тобольской каторге, а также в Акатуевском округе. Меньше всего я записывал в Нерчинске.
Рудники там свинцово-серебряные. Свинец ложится на легкие каторжников, что мало способствует пению вообще.

"В тюрьме были запрещены всякие музыкальные инструменты.
Аккомпанемент некоторых песен исполнялся на гребешках с равномерными ударами кандалов.
Игру на гребешках ввели матросы с "Потёмкина". У них во время этапа по Сибири был целый оркестр из этих инструментов.
Хор поёт с закрытым ртом-получается нечто, замечательно похожее на стон,-гребешки ехидно и насмешливо пищат,
кандалы звенят холодным лязгом. Картина, от которой мурашки бегут по спине!
Эти песни не для слабонервных.
По воспоминаниям "очевидцев" прослушивание их в мрачной обстановке Тобольской каторги производило потрясающее впечатление. Трудно поверить,но плакали даже надзиратели! В этих песнях поражает всё, и, конечно же, само исполнение. Некоторые песни мне приходилось попросить повторить, так как трудно было с первого раза точно записать их гармонию.
Когда пение закочилось, опять зазвенели кандалы, застучали винтовки, вся группа выстроилась и удалилась.
Я собрал свои записи, простился со смотрителем и уехал из тюрьмы домой в гостиницу, но ещё долго в моих ушах
стояли страшные звуки".

---

«Звезда, прости»
(Тобольская каторга)
Звезда, прости, пора мне спать,
Но жаль расстаться мне с тобою;
С тобою я привык мечтать, —
Ведь я живу одной мечтою.
А ты, прелестная звезда,
Порою ярко так сияешь,
И сердцу бедному тогда
О лучших днях напоминаешь.
Туда, где ярко светишь ты,
Стремятся все мои желанья,
Там сбудутся мои мечты; —
Звезда, прости и — до свиданья!..

№ 17.
«Прощай, Киев, до свиданья»
(Тобольск)
Прощай, Киев, до свиданья,
Прощай, Киевска тюрьма!
Скоро, скоро глаз увидит
Все сибирские края.
Скоро, скоро с пересылкой
Проведет тебя конвой,
На ноги дадут браслеты,
Сбреют волос твой густой.
За Сибирью солнце всходит,
А в Сибири — никогда.
И в Сибири — те же люди,
Все старинные друзья!

№ 11.
Кандальный марш
(Тобольская каторга)
(Поется хором, с равномерными ударами кандалов.

Мелодия частью играется на гребенках)

В ночи шпаната и кобылка ,
Духи за нами по пятам.
Ночью этап, а там бутылку,
Может, Иван добудет нам.

Вариант:

Я в Петербурге уродился
И воспитался у родных
А воровать я научился
Там у приятелей своих.

Говорила сыну мать
(Тобольская)

Вспомню, вспомню, вспомню я,
Как меня мать любила
И не раз да и не два
Она мне говорила:
Эх, мой миленький сынок,
Не водись с ворами,
В каторгу-Сибирь пойдешь,
Скуют кандалами.
Котелки с собой возьмешь,
Конвой пойдет за вами,
Подкандальный марш споешь
С горькими слезами.
Вспомнишь ты старушку мать,
И родного брата,
Не утерпит ретивое,
Ты убьешь солдата.
Прослывешь бродягой ты,
Будешь всех бояться,
Ночью по полю ходить,
Днем в лесу скитаться.

http://www.litmir.net/bd/?b=150943

Вскоре после концертов Гартевельда на театрализованном исполнении тюремных песен специализировались
уже многие певцы и коллективы----«хор каторжников N-ской тюрьмы» или «квартет сибирских бродяг»
Были известны квартеты Гирняка и Шама, Т. Строганова и «квартет настоящих сибирских бродяг» П. Баторина




В.Н. Гартевельд



Шкатулка композитора



По диким степям Забайкалья. Песня сибирских каторжан

Кравчинский М.Э.История русского шансона



-----------------------------------------
В. Н. Гартевельд известен также как и собиратель песен войны 1812 года

О судьбе человека с портрета

---

Илья Репин. Дама в красном. Портрет В. И. Икскуль фон Гильденбанд



1889. Государственная Третьяковская галерея

Из воспоминаний художника М.В. Нестерова

На одной из передвижных выставок, не помню какого года, появился превосходный, наделавший много шума и тотчас же приобретенный Третьяковым портрет
баронессы Варвары Ивановны Икскуль фон Гильденбандт.
Портрет был написан во весь рост; баронесса Икскуль была изображена на нем в черной кружевной юбке,
в ярко-малиновой блузке, перехваченной по необыкновенно тонкой талии поясом; в малиновой же шляпке и с браслеткой на руке. Через черный вуаль просвечивало красивое, бледное, не юное, но моложавое лицо.
Это было время самого расцвета таланта Репина.
Все его живописные достоинства, как и недостатки, были налицо: свежая, молодая живопись лица, рук, блузки,
золотых брелоков - и почти обычное отсутствие вкуса.
Во всяком случае, мы тогда были в восхищении от нового шедевра Ильи Ефимовича, и я впервые по этому портрету
узнал о существовании баронессы Икскуль.

Варвара Ивановна Икскуль фон Гильденбандт (1850--1928 или 1929) — одна из самых ярких русских женщин своего времени---
в своей жизни она практически совместила все увлечения и противоречия своего времени.
Общественный деятель, литератор, издатель, сестра милосердия…
Перечень ее общественных деяний просто огромен…
Но об этом чуть позже…

В 16 лет Варвару Лутковскую (дочь генерал-майора И. С. Лутковского и М. А. Щербатовой, урождённой Штерич,
из знатного сербского рода) выдали замуж за дипломата, действительного статского советника и камергера
Николая Глинку-Маврина, который был на двенадцать лет старше супруги.
Прожив несколько лет в Петербурге и имея двух сыновей (Григория и Ивана), она в один день решила,
что «с нее хватит», и уехала в Париж. Скандал был огромный… К тому же в Париже Варвара Ивановна стала писать романы.
Французские литературные журналы с охотой публиковали ее повести и рассказы под псевдонимом Rouslane (Руслана).
Некоторые из них печатались с предисловиями Мопассана.
Написала она и роман о великосветской жизни в Париже
С 1886 ее произведения стали публиковать и в России, но на французском языке.
Чтобы замять скандал, за границу был направлен и ее муж.
Жили они то в Германии, то в Италии, то во Франции. Там родилась дочь Софья
Однако она все же развелась с Глинкой.

Через несколько лет после развода она вышла замуж за начальника бывшего мужа, действительного тайного советника
барона Карла Петровича Икскуля фон Гильденбандта (1818–1894), русского посла в Риме в 1876–1891.
А был он на два года старше ее матери.
Красота жены русского посланника покорила короля Умберто так, что однажды он проехал в коляске по римской улице,
сидя на скамеечке у ног красавицы
Об этом стало известно в Петербурге, и шокированная императрица Мария Федоровна на очередном выходе
во дворце выразила Варваре Ивановне свою немилость.
Посланник Икскуль подал в отставку

В 1889 супруги переехали на постоянное место жительства в Петербург
И в Петербурге Варвара Ивановна развернула свою общественно- благотворительную деятельность
«Огорчаясь полным отсутствием книг для народа», Варвара Ивановна занялась изданием книг для народного чтения.
Ей удалось найти единомышленника -- издателя И.Д. Сытина.
За пять лет было издано 64 книги, доступных малоимущим читателям,---- произведения Гоголя, Толстого, Достоевского,
Гаршина, Жорж Санд …
Многие писатели разрешали баронессе безвозмездно перепечатывать их произведения, а Репин бесплатно оформлял обложки

По просьбе Льва Толстого баронесса помогала духоборам, переселявшимся в Канаду.
В 1892 она выезжала «на голод» в село Нижняя Серда Казанской губернии, собирала деньги, организовывала столовые.
Во время этой поездки заразилась оспой и едва не умерла.

В 1893 барон Икскуль фон Гильденбандт скончался.
После смерти мужа Варвара Ивановна в своем особняке открыла литературно-художественный салон
У нее бывали и крупные сановники, и академики, и знаменитые юристы, и актеры, и художники, и музыканты, и литераторы.
Его посещали .Репин, философ В.С.Соловьев, М.Горький, Д. Мережковский, З. Гиппиус, М. Нестеров, Толстой, Короленко, Чехов
Варварой Ивановной восхищались, ее боготворили….

---

Дмитрий Мережковский посвятил ей 12 стихотворений!
Вот одно из них

ПРИЗНАНИЕ

На что мне чудеса волшебной красоты.
На что мне глетчеров безмолвная громада
И в радужной пыли над пеной водопада
Из тонких проволок сплетенные мосты,
Туннели грозные, где в сумраке вагона
Лазурной молнией врывается простор
Сверкающих озер, —
Обломков бирюзы, упавшей с небосклона
В кольцо жемчужно-белых гор?
На что мне цветники в задумчивых аллеях.
На что мне полутьма таинственных дубров,
И краски панорам блестящих городов,
И тысячи картин в старинных галереях,
На что мне океан и башня маяка,
Как уголь черная, на пурпуре заката,
И свежий запах волн, и песня рыбака,
И вьющийся дымок далекого фрегата?
На что мне вся земля и свет, и жизнь? На что
Весь мир великий, мир ничтожный?
Мне сердце говорит: «Не то, не то!»
И дальше я бегу с мечтой моей тревожной:
Не нужно мне дворцов, благоуханных роз
И чуждых берегов, и моря, и простора!
Я жажду долгого, мерцающего взора.
Простых и тихих слов, простых и теплых слез. —
Немного ласки и участья.
Одной улыбки милых глаз.
Немного сумрака в глубоко мирный час
И капли, только капли счастья!..

Писатель Дмитрий Мамин-Сибиряк писал своей матери:
…был с визитом… в настоящем большом свете, именно у баронессы Икскуль…
Баронесса известная красавица, — высокая, стройная, худенькая цыганской худобой и очень умная.
Свои сорок лет она носит с гордостью и еще сейчас красавица.
Лицо худенькое, цыганское, большие глаза и умное выражение. Держит себя с простотой настоящей аристократки…
После самой баронессы интересна обстановка, в которой обитает это совершенство.
Представь себе три больших комнаты, сплошь набитых всякими редкостями — китайским фарфором, японскими лаками, старинными материями, редкой мебелью разных эпох и стилей, артистической бронзой, картинами и даже археологией,
в виде старинных поставцов, укладок, братин, идолов и всяких цац и погремушек.
Получается нечто среднее между музеем и галантерейным магазином…

---

Теперь о ее общественной деятельности...
Варвара Ивановна способствовала возобновлению деятельности Женских медицинских курсов, закрытых в конце царствования Александра II . Ей принадлежала значительная роль в создании первого в Европе Женского медицинского института
(ныне Государственный медицинский университет им. академика И.П. Павлова), открытого в 1897 стараниями прогрессивной российской интеллигенции. Этому учебному заведению баронесса оказывала постоянную и разнообразную помощь, устраивала благотворительные концерты, лекции и лотереи, занималась сбором средств для организации дешевых и даровых обедов нуждающимся, участвовала в подготовке Пироговских съездов, учредила несколько стипендий своего имени,
собирала общественные библиотеки. В перечне важнейших книжных коллекций, хранящихся в Научной библиотеке Санкт-Петербургского университета, значится дар баронессы Икскуль фон Гильденбандт от 1895
Несколько лет она заведовала библиотекой Бестужевских курсов

Она была поклонницей таланта Горького (познакомились они летом 1899 на Волге), коллекционировала его портреты,
посещала премьеры его пьес, участвовала в освобождении из-под стражи в 1898, 1901 и 1905.
Прятала в своем особняке нелегальную литературу

В 1900 Российскому обществу Красного Креста (РОКК) были выделены денежные средства для организации
Общины сестер милосердия, которая должна была взять на себя организацию школ с целью подготовки
сестер милосердия и сиделок.Такое дело мог организовать только человек, обладающий хорошими организаторскими способностями Деньги были переданы баронессе Икскуль. Варвара Ивановна справилась с этой задачей.
Школы начала работать уже в конце года. При создании Общины сестер милосердия Ваврава Ивановна привлекла в ее учредители многих известных в России людей. Первое собрание учредителей, состоявшееся 15 апреля 1900 года, избрало правление.
Его председателем стала В.И. Икскуль (на фото она справа)



Во время Русско-японской и Балканской войн Варвара Ивановна сама работала сестрой милосердия
В 1914—1916 сёстры Общины под её руководством работали на Юго-Западном фронте, где организовали ряд госпиталей
и лазаретов. За работу на передовой в 1916 (под огнем неприятеля она перевязывала раненых) получила Георгиевский крест.

Но наступил 1917...
Баронессу выселили из ее особняка... Умер от пневмонии сын Иван...
Горький приютил ее в Доме искусств, Варвара Ивановна пыталась подрабатывать переводами.
Обращалась к властям за разрешением выехать за границу, но получала отказы
После закрытия Дома искусств в 1920 Варвара Ивановна наняла мальчика -проводника
и ушла с ним по льду Финского залива в Финляндию
Умерла в 1929 в Париже

---

http://www.proza.ru/2012/04/24/1769


http://www.grad-petrov.ru/archive.phtml?mess=567
------------------------------------------

Этот карандашный портрет (этюд) Варвары Ивановны, выполненный Репиным, хранится в Оксфорде в музее Эшмолиан
(The Ashmolean Museum, Oxford), где я его и увидела...

Фотоальбом Императорская охота во владениях Ловичского княжества. 1884

---

Спала – одна из многочисленных резиденций Александра III в Ловичском княжестве – расположена на землях,
купленных им еще в бытность наследником. Позднее он построил там небольшой дом и устроил охотничье хозяйство.
Как правило, государь охотился в Спале осенью в течение месяца.